Можно ли считать себя казахом и не говорить по-казахски? Почему проблемы кандасов до сих пор остаются непроговоренными? Что вообще скрывается под словом «идентичность» – только ли национальная она может быть?
Кто я?
Документальный перформанс со всеми этими вопросами – и не всегда с готовыми ответами – представила казахстанский драматург Альмира Исмаилова. Спектакль «Потерянная дочь» в жанре автофикшн, когда создатель рассказывает в том числе и о себе, появился, когда алматинка была участницей лаборатории узбекского театра «Ильхом».
– Вместе с моим педагогом Еленой Ковальской мы обсуждали проблемы кандасов и тему идентичности в принципе, и тогда выяснилось, насколько на самом деле касается и меня тоже, – говорит Альмира Исмаилова. – В процессе работы мне удалось пообщаться с кандасами, одни были более открыты, другие просили не указывать имя и не демонстрировать видео с их участием во время перформанса. Это их право, их истории. А моя собственная тоже стала частью спектакля «Потерянная дочь».
На фото: Альмира Исмаилова
Используя элементы документального театра, Альмира Исмаилова каждый раз создает пространство, в котором личная история становится метафорой для более масштабных социальных и культурных процессов. Её спектакль исследует, как идентичность и историческая память переплетаются с другими аспектами жизни человека, особенно в контексте постсоветского пространства.
Драматург рассказывает, как кажется, максимально честно – в том числе и о себе. В частности, как училась в одном из театральных вузов России и ей говорили, что она не сможет никого играть, поэтому многие её однокурсники стали работать актёрами, а она – помощником режиссёра. Потом вернулась в Казахстан и какое-то время не видела смысла учить государственный язык.
– Я не знаю, для чего мне язык. Наверное, надо честно признаться, что я могла бы жить без казахского языка. Так было, пока я не попала в Алматы, здесь моё отношение начало меняться, в последнее время здесь, в южной столице, все больше говорят на казахском языке, и я учу. Меня до сих пор иногда стыдят, что я не знаю языка, не могу свободно общаться, но я не хочу учить его для галочки. Предпочитаю делать это медленно, не торопясь…
Истории не для записи
Свою историю казашки, только осваивающей родной язык, Альмира Исмаилова переплетает с историями кандасов, или оралманов – то есть «возвращенцев», как их называли раньше, пока слово не приобрело негативный оттенок. Мол, в тяжелые годы, например, во время голода в тридцатых годах прошлого века, вы уехали, а теперь вдруг решили вернуться, якобы на все готовое – так думают многие. Сами же кандасы во время исследования драматурга отказывались говорить под запись, особенно те, что приехали из Китая. Тем не менее, Альмире Исмаиловой удалось собрать несколько историй, чтобы поговорить на актуальную, но болезненную тему.
Кандасы – этнические казахи, вернувшиеся на историческую родину из Китая, Монголии и других стран, часто сталкиваются с трудностями адаптации. Они не всегда получают поддержку от государства и общества, что приводит к социальной изоляции и трудностям в поиске работы и жилья. В спектакле эта тема раскрывается не только через судьбу самой Альмиры Исмаиловой, которая, несмотря на возвращение на родину, порой все ещё ощущает себя потерянной и отчужденной. То же самое, в той или иной степени, испытывают многие кандасы.
Например, Хайрат Акиык рассказал, что приехал в Казахстан из Монголии. Проехал почти половину страны, чтобы добраться до намеченной точки – Костаная.
– На севере, если не знаешь русский язык, невозможно было хлеба купить, и мне это было странно, – говорит герой на видео. – Вообще, казахов много в Монголии, Китае, Узбекистане, когда и почему они уехали – понять сложно, при этом нас почему-тот называют оралманами, или возврашенцами…
Об этом рассуждает и ещё одна героиня спектакля – Назира. Её историю драматург узнала благодаря фильму, в котором девушка рассказывает о своих предках, а именно – о бабушках.
– Моя семья бежала из Казахстана во время голода 1930-х, чтобы выжить. В итоге родные попали в Таджикистан, где впоследствии родилась и выросла я. Теперь я живу в Казахстане, но я не «вернувшаяся» – ведь я никуда не уезжала, я этническая казашка, появившаяся на свет в другой стране. Не знаю, как меня можно определить…
Множество идентичностей
Каждый из героев спектакля откровенно делится своими мыслями о том, на каком языке говорить, как определять себя. В итоге, перформанс перестает быть только рассказом о кандасах и их проблемах. Он постепенно превращается в историю о самоидентификации, поднимая непростую тему, которую можно условно рассматривать, как свой-чужой, причём в очень разных контекстах – а это уже может быть актуально для всех. Наверняка каждый хоть раз задавался вопросом, кто я и через что себя определяю.
– Кажется, у идентичности есть один серьёзный недостаток: она принуждает становиться чем-то одним, а всегда хочется быть шире. А что, если вообразить, что можно жить без какой-то определенной идентичности, и при этом знать свой родной язык? – рассуждает Альмира Исмаилова во время спектакля. – Например, мой первый муж был корейцем, и его бабушка, согласно национальным традициям, научила меня мыть рис семь раз. Казахи никогда так не делали. С мужем мы давно развелись, но я до сих пор мою рис семь раз. Стала ли я от этого кореянкой?
Это касается и языка. Сегодня я изучаю казахский, говорю на нём, но пока мне проще и быстрее формулировать мысли на русском языке. И что это определяет? Неужели только из-за этого я могу считаться потерянной дочерью своего народа?
Так документальный перформанс о проблемах кандасов перерастает в нечто большее – разговор об идентификации человека в целом, о её многообразии, но на первом плане все равно остается национальный вопрос. Только неожиданно оказывается, что касается он каждого, вне зависимости от этнической принадлежности.
В Казахстане пока было три показа документального перформанса, и обсуждения после каждого длились практически столько же, сколько и сам спектакль. Оказалось (вполне ожидаемо), что тема самоидентификации волнует людей разных национальностей. На последнем показе зрители делились своими историями, вспоминали Южную и Северную Корею – казалось бы, один народ, но люди совершенно не похожи друг на друга. Так что же такое самоиндентификация, что разделяет и что сближает людей?
Некоторые зрители признавались, что так же, как и драматург, не знают казахского языка или только учат его. Продолжали рассуждать – в рамках увиденного и услышанного – может ли язык стать камнем преткновения или же это мост, который соединяет людей? Можно ли говорить о национальной идентичности, если не способен свободно говорить на родном языке?Или всё-таки это не единственный критерий?
Спектакль поднимает все эти вопросы, порой доводя зрителей до слез и до кома в горле. В августе текущего года Альмира Исмаилова представит свой перформанс «Потерянная дочь» на «Фестивале свободы» в Эстонии. Это ли не доказательство того, что самоопределение, в том числе национальное – вопрос, актуальный в любой точке мира? Но, конечно, особенно болезненно он воспринимается в странах бывшего Советского Союза, где все ещё продолжаются процессы деколонизация. Многие находятся в поиске национальной идентичности и того, через что её определять, вспоминают свои корни, обычаи и традиции, пытаясь понять, какое место занимает в самоидентификации язык. Если ты предпочитаешь говорить по-русски, ты меньше становишься казахом? Или нет? Каждый раз, играя спектакль, Альмира Исмаилова сама, вместе со зрителями, ищет ответы на эти вопросы, и ответы могут быть разными.
Фото автора